5 Листопада 2014
2887
Игорь Грамоткин начал работать на Чернобыльской АЭС в 1988 году. В реакторном цехе прошел все служебные ступеньки — от оператора до заместителя начальника смены станции. В 1995 году он ушел на другую, связанную с энергетическим профилем, работу, с 2001 года по февраль 2005-го занимал должность заместителя директора службы человеческого ресурса Запорожской АЭС.
Игорь Грамоткин начал работать на Чернобыльской АЭС в 1988 году. В реакторном цехе прошел все служебные ступеньки — от оператора до заместителя начальника смены станции. В 1995 году он ушел на другую, связанную с энергетическим профилем, работу, с 2001 года по февраль 2005-го занимал должность заместителя директора службы человеческого ресурса Запорожской АЭС.
Игорь Грамоткин
— Игорь Иванович, вам не так давно исполнилось 50 лет со дня рождения, пошел десятый год вашего руководства Чернобыльской АЭС. Скажите, сегодня вы можете дать оценку результатам своей работы как генерального директора печально известного в мире ядерного объекта?
— Наверное, это будет неправильно, если я буду давать себе оценку. Скажу о другом. Начиная с 2005 года, как только я возглавил коллектив, нам удалось достичь достаточно много в реализации международных проектов и снятия Чернобыльской АЭС с эксплуатации. Фактически в то время, когда я принял станцию, все международные проекты были остановлены либо находились в стадии остановки и расторжения контрактов. Например, проект ХОЯТ-2, сухое хранилище отработавшего ядерного топлива, был договор на этапе прекращения. Завод по переработке твердых отходов «вышел» только из фундаментов — контракт находился на грани расторжения. Проект «Завод по переработке жидких радиоактивных отходов» был остановлен. И тендер по строительству нового безопасного конфайнмента (НБК) никак не мог состояться, то есть его подготовка длительное время затягивалась. Нам за этот период практически удалось все проекты не только перезапустить, дать им жизнь заново, но и большинство их закончить. Именно в части создания инфраструктуры для строительства НБК.
Относительно ХОЯТ-2 нам удалось фактически вернуть 70% из того финансирования, которое было выделено. То есть подрядчик, компания «Фраматом» возместил средства из бюджета этого неудавшегося по его вине проекта обратно. Это невиданное достижение, когда тогдашняя «Большая восьмерка» возвратила деньги, которые были потрачены на данный проект.
За эти годы выполнен огромный объем работ, связанный с освобождением энергоблоков от отработавшего ядерного топлива. Мы еще в конце 2005-го — в начале 2006 года начали освобождать от топлива активные зоны реакторов, что позволило существенно снизить стоимость эксплуатационных затрат на поддержание блоков в безопасном состоянии. А после этого была осуществлена модернизация существующего хранилища отработавшего ядерного топлива мокрого типа. В прошлом году мы полностью вывезли все кондиционное топливо с блоков станции. Считаю, что освободить блоки от отработавшего ядерного топлива при 50%-м бюджетном финансировании — это большой подвиг трудового коллектива. Скажем, такие сложные вопросы, как изготовление пеналов для хранения отработавшего ядерного топлива, работники станции взяли на себя. Это очень трудоемкий и затратный процесс, и коллектив экономил деньги на каждом шагу.
Сегодня можно с уверенностью сказать, что мы не только освободили все блоки от ядерного топлива, но и кардинально изменили статус третьего энергоблока . Теперь это объект обращения с радиоактивными отходами, а не энергоблок. Думаю, что в ближайшее время нам удастся с первого и второго блоков вывезти топливо, которое было повреждено в результате многолетней эксплуатации, и мы также изменим статус этих объектов.
В период 2006-2008 годов на объекте «Укрытие» были выполнены обширные стабилизационные работы. Очень жаль, что такие важные события остаются незамеченными как в Украине, так и вне ее. Дело в том, что мы на 15 лет обеспечили устойчивость объекта «Укрытие», который позволяет теперь надежно и безопасно его эксплуатировать. И сегодня, даже при максимальном проектном землетрясении, объект не разрушится, что очень важно вообще для всех жителей Европы.
Два года назад мы приступили к демонтажу оборудования на нескольких площадках ЧАЭС. Мы организовали это хозяйственным способом, то есть не беря средств из государственного бюджета. Фактически стоимость работ, связанных с демонтажом оборудования, дезактивацией, дефрагментацией, освобождением его от регулирующего контроля, не превышает стоимость металлолома, который у нас получается в результате этого демонтажа.
Могу вас заверить, что когда коллеги, приехавшие с Игналинской АЭС, ознакомились с нашим опытом, они были просто потрясены, что нам удается вот таким образом организовать работу. Они уехали с намерением распространить такую практику на своей площадке.
Ну и, безусловно, важнейший проект - сооружение нового безопасного конфайнмента на ЧАЭС. Пришлось пройти очень тяжелый этап проектирования. Стадия проектирования закончена, сегодня НБК растет на глазах. В начале декабря мы планируем начать соединение обеих частей. Получится единая конструкция, и уже, начиная с января следующего года, будем ее оснащать оборудованием жизнеобеспечения: системами вентиляции, кондиционирования, пожарной без¬опасности...
Мы получили колоссальный международный опыт. За это время мы не допустили ни одной ситуации, в связи с которой к Украине, к Чернобыльчкой АЭС как к заказчику, могли бы быть предъявлены финансовые претензии.
Но самое главное, что нам за эти годы не только удалось сохранить коллектив станции – и это на депрессивном, закрывающемся на объекте! А найти способы мотивации людей для достижения очень хороших результатов, освоения новых технологий, новых знаний!.. Мы постоянно поддерживаем работоспособность коллектива, занимаемся его ротацией, мы принимаем на работу молодежь, включаем ее в международные проекты, помогаем осваивать новые знания и новые технологии.
Вместе с тем мы так оптимизировали производственный процесс — спокойно, взвешенно, путем пере¬распределения объема работ, переквалификации людей, направления на другие виды деятельности. Это позволяет без социального напряжения для города Славутича и для коллектива снижать численность персонала и при этом поддерживать высокую работоспособность.
— Каким вы видите будущее развитие промплощадки и в целом ядерной энергетики?
— Я глубоко убежден, особенно в сложнейших нынешней ситуации, связанной с обеспечением Украины энергоресурсами, что атомная энергетика — это ключевое звено, которое позволит гарантировать энергетическую безопасность страны. Мы должны, безусловно, сформировать и замкнуть весь цикл использования атомной энергии. Поэтому будущее площадки Чернобыльской АЭС, ее коллектива — в обращении с отработавшим ядерным топливом, с радиоактивными отходами, радиоактивно загрязненными материалами. Здесь есть для этого вся необходимая инфраструктура, она постепенно создается. Уже сегодня мы можем обращаться с жидкими, твердыми РАО. Благодаря обособленности территории ЧАЭС мы можем использовать достаточно эффективные и дешевые способы дезактивации, которые очень сложно было бы организовать на любой из площадок действующих АЭС. Вот эту особенность нам нужно использовать — и мы всегда будем конкурентоспособны. Единственно, что нужно, создать — это нормальные экономические, рыночные условия. ЧАЭС должна быть предприятием, которое будет оказывать услуги, либо выполнять государственный заказ, финансируемый из специального фонда, куда «Энергоатом» сегодня перечисляет значительные деньги. Сейчас этот спецфонд непонятно куда и на что тратится. А в результате, объекта обращения с РАО на данный момент нет. Хотелось бы, чтобы была одна государственная программа в рамках одного исполнительного органа власти. А не так, как сейчас, — атомная энергетика вырабатывает свыше 50% электроэнергии в стране, а профильного органа госуправления не имеет. Я глубоко убежден, что правительство Украины будет формировать полный цикл эксплуатации ядерных установок. Нам нужна дешевая электроэнергия, которая позволит использовать электрические котлы, электроотопление и технически, технологически все, что с этим связано.
— Игорь Иванович, серьезное обсуждение на предприятиях АЗО вызвало ваше высказывание по местному телевещанию г. Славутич о «поглощении» предприятий зоны отчуждения Чернобыльской АЭС»? (см. «АУ» №32, 2014 г. — Прим. корр.).
— Чему нас учит Чернобыль, так это быть честными. С 1986 года, после того как в зоне отчуждения была организована работа вахтовым методом, прошло 28 лет. Все это время персонал предприятий зоны отчуждения работает вахтовым методом, а коллектив Чернобыльской АЭС, обслуживая самую сложную площадку, ежедневно ездит на работу из Славутича и возвращается обратно. Вызывает большое удивление, зачем же нам привозить сюда людей вахтами, содержать общежития, гостиницы, организовывать трехразовое питание, содержать мед¬санчасть в Чернобыле, если рядом — на более сложном, более важном, на ядерно- и радиационно опасном объекте вахтовый метод не организован. Как можно это объяснить, в чем такая необходимость? Но даже не в персонале дело, а в содержании всей инфраструктуры. Ведь в Чернобыле есть только производственно-отопительная котельная, а все остальное — офисы. Вот смотрите, офисных работников ЧАЭС (это экономисты, бухгалтера, плановики) выведены в Славутич. В Чернобыль такие же специалисты вахтово ездят, к примеру, из Киева. Почему бы их не вывести в соседний г. Иванков, что за пределами зоны отчуждения? Ведь исключительно под них в Чернобыле создается вся инфраструктура!
Наши специалисты ОТиЗ, сделали оценку графика организации работы в пункте захоронения РАО «Буряковка» и на комплексе «Вектор». Легко, в соответствии с КЗоТом, люди могут приезжать сюда на работу утром из Славутича — и вечером уезжать. Но персонал сюда ездит каждый день из Чернобыля и обратно…
Поэтому, как только мы, профессионалы, честно ответим на эти вопросы себе сами, можно говорить о дальнейшем. Повторюсь, что сегодня коллектив Чернобыльской АЭС в 10-километровой зоне отчуждения в состоянии организовать и сделать работу в полном объеме. Нужен государственный подход, а не местечковость. Мудрость руководителя заключается в том, чтобы организовать работу так, чтобы никого не выбросить «за борт», и пример ЧАЭС показывает, что мы умеем снижать численность персонала без социального напряжения.
Для начала, как минимум, часть персонала, которая непосредственно в прямой производственной деятельности обращения с РАО не занята, давайте их переместим в г. Иванков, либо в г. Славутич. В зависимости от того, кому и где, как удобней. Дальше. По мере того, как будет происходить ротация персонала, а она неизбежна, в эти офисы постепенно, планово устроятся на работу местные жители, а приезжие, что естественно, уйдут по возрасту на пенсию.
Речь не идет о внезапном и абсолютном сокращении, речь идет об оптимизации затрат, связанных с поддержанием в 30-ки¬лометровой зоне защитных барьерных и санитарных функций. Но нельзя жить со старым багажом, нужны новые знания и современные подходы к организации работы. Если коллектив этого не понимает, нужно, чтобы само руководство ему это донесло, и коллектив сам эти изменения произвел. Либо ему произведут их извне, и тогда это будет жестоко и очень больно.
Поэтому предприятия зоны отчуждения, за исключением «Чернобыльлеса» и «Чернобыльводэксплуатации» (на них не «претендую», они должны быть отдельно, но все, что связано с обращением с РАО и материалами – это специализация станции) необходимо дать «втянуть» в себя Чернобыльской АЭС. Я готов предложить их персоналу зарплату на уровне станции, лучший социальный пакет, и организовать работу в соответствии с правилами и стандартами ЧАЭС.
— Каких решений вы ждете, хотите от вышестоящих органов власти, руководителей государства?
— К сожалению, управление государством находится в ручном режиме и зависит от принятия решений отдельными людьми.
Перемены сейчас должны быть везде, и люди должны их поддержать, и коллективы, они все должны быть в реформах заинтересованы и понимать их целесообразность. Должны быть локомотивы перестройки, люди, которые в каждом виде своей деятельности могут тянуть на себя прогрессивные изменения. Но не за счет людей — такой грех на душу брать нельзя. Мы должны помнить и о том, что фактически все атомные электростанции — это, прежде всего, градообразующие предприятия, это инфраструктура атомных городков, это учителя, врачи… «Выбрасыванием» людей на улицу, даже при условии, что вы поднимаете там рентабельность предприятия, вы себе создаете социальную среду, в которой жить будет невозможно. Если вы не можете провести реорганизацию, в результате которой люди не пострадают, значит, вас зря назначили руководителем, который должен смотреть вперед, на опережение.
Когда я принял Чернобыльскую АЭС, на ней работало около 4000 человек. Сейчас — 2626 людей. Это и называется умением проводить реформы таким образом, чтобы они были направлены для людей, а не наоборот. Мы снизили численность персонала, при этом никаких социальных потрясений ни в Славутиче, ни в трудовом коллективе. Но для этого нужна совместная работа профсоюзного актива, администрации и самого коллектива, который должен понимать, что изменения неизбежны.
— Игорь Иванович, какие сегодня, на ваш взгляд, есть злободневные вопросы, которые требуют совместных усилий и администрации, и профсоюзного актива по их решению?
— Я искренне рад, что за эти два с небольшим года, когда коллектив ЧАЭС избрал новый состав профкома, где пред¬седателем Максим Иванович Орлов, мы, наконец, получили боевую единицу, которая реагирует порой даже быстрее, чем администрация. К примеру, на недавнее заявление перед журналистами министра экологии Андрея Владимировича Мохника, что, дескать, эффективного вывода из эксплуа¬тации ЧАЭС можно добиться, если провести там значительное сокращение работающих (см. «АУ» №35. — Прим. ред.). Я был приятно удивлен, что Максим Иванович и профкомовцы с разгона, так сказать, стали поднимать соответствующие вопросы … Мне очень приятно, в таких случаях не одна администрация станции борется... Действительно, мы с вами в принципе сталкиваемся с катастрофической некомпетентностью тех людей, которые высказывают подобные мысли. И я с большим удовлетворением вижу, как профсоюзный комитет и ЦК Атомпрофсоюза Украины позволяют такие вещи своевременно останавливать и говорить: тише, тише, товарищи, давайте-ка будем более взвешенными и сбалансированными в своих решениях. Сегодня очень остро стоит проблема компенсации затрат Пенсионному фонду на выплату льготных пенсий, сейчас это уже 85 млн. грн., до конца года будет больше 100 млн. грн. Таких средств у нас нет. Очень надеюсь, что этот вопрос все-таки удастся решить.
Хотелось бы, чтобы мы добились и того, чтобы Премьер-министр Украины Яценюк А.П. посетил промплощадку Чернобыльской АЭС и воочию увидел, что коллектив ведет достойную работу по реализации международных проектов и снятию ЧАЭС с эксплуатации.
Конечно, у нас есть недостатки, но системных злоупотреблений, нарушений финансовой дисциплины, бюджетного законодательства нет. Более того, когда мы эти недостатки выявляем сами у себя, мы с ними боремся нещадно. У нас недавно выявлены были областной фининспекцией недочеты, в том числе, связанные с закупками. 17 выговоров объявлено, полностью расформирован отдел закупок, начальник цеха и два его заместителя уволены со станции. заместитель главного инженера переведен на другую работу. И профком вынужден был с этим соглашаться объективно. Поэтому мы такие производственные отношения культивируем и формируем, чтобы людям смотреть спокойно в глаза.
Профсоюз — это, действительно, единственная движущая защитная сила, говорю не лукавя, под знаменем которой люди должны объединяться. Потому что мы вступаем в жесточайшую фазу капитализма. Капиталист, чтобы он ни говорил, каким бы он красивым ни хотел казаться, решает одну задачу: платить нам меньше, а работать мы должны больше. Другого варианта нет, этот строй можно называть шведским, японским социализмом, каким угодно. Возьмем преуспевающую страну Японию, отпуск у работника там 12 дней, а как достижение — 14 дней. Японец уходит утром на работу, остается и после работы, а ночью думает, как бы эту работу не потерять. Поэтому только профсоюз позволят удерживать разумный баланс социального партнерства. Потому что реально мы можем достать трудящихся, людей бесконечной несправедливостью. Поэтому активно под¬держиваю профсоюзное движение. Абсолютно не верю в политические партии, потому что каждая из них делается под кого-то...
Все-таки самое лучшее, что у нас осталось от социализма, — это трудовой человек. Вот когда сегодня я иду на собрание в цех по эксплуатации объекта «Укрытие», или в реакторный, или в цех по обращению с отработавшим ядерным топливом, я точно знаю, что там сидят мужики, перед которыми хвостом не повиляешь. Они в ядерноопасный объект «Укрытие» входят, им наши ужимки не нужны. Вот я и говорю, что за годы жизни научился главному — не хитрить перед людьми. Это как раз и выравнивает отношения между администрацией и профсоюзом.
…В ходе разговора с генеральным директором ГСП ЧАЭС, хотелось бы отметить, что слово «коллектив» звучало рефреном. За всю историю ликвидации последствий катастрофы Чернобыльская АЭС переживала разные периоды. Сложнейшая экономическая ситуация, в которой сегодня очутилась Украина, общественно-политическое напряжение и военные действия на востоке страны не повлияли на состояние безопасности ЧАЭС, по графику сооружается новый безопасный конфайнмент. И какими бы ни были времена, трудовой коллектив станции верен своим традициям — всегда находить выход из создавшегося положения, сохранять сплоченность, отстаивать рабочую честь и справедливость. Как и прежде, ядром трудящихся атомной является первичная профсоюзная организация. Отрадно, что сейчас профком и администрация станции ведут одну политику — защищают права работающих, заботятся о нормальной и своевременно выплаченной заработной плате.
Николай ВАРЧИН (Атомник Украины)