18 Вересня 2014
1918
К ста дням своего пребывания на посту президента Украины Петр Порошенко принял решение, которое может оказаться своеобразным политическим водоразделом его правления. Он согласился – или инициировал – с идеей отложенного введения в действие экономической части соглашения об ассоциации Украины с Европейским Союзом.
К ста дням своего пребывания на посту президента Украины Петр Порошенко принял решение, которое может оказаться своеобразным политическим водоразделом его правления. Он согласился – или инициировал – с идеей отложенного введения в действие экономической части соглашения об ассоциации Украины с Европейским Союзом.
Для администрации президента в этом решении нет ничего чрезвычайного, напротив: власть воспринимает его как удачный компромисс. Само соглашение после одновременной ратификации его Европейским парламентом и Верховной Радой становится состоявшимся фактом. Россия, которая активно пыталась помешать введению в действие этого документа, фактически согласилась с будущей ратификацией – в обмен на некий переговорный процесс, который не приведет ни к каким реальным для Украины последствиям, так как все возражения Москвы относительно экономических проблем, создаваемых документом, носят фантомный характер. Одновременно может быть исключена возможность нового военного наступления российских войск на востоке, что создает возможность укрепления линии фронта.
Эта логика понятна, но очень напоминает мне то, что происходило в августе-декабре 1991 года. Тогда казалось очевидным, что Украина – между прочим, первая после путча – провозгласила свою независимость и денонсацию Союзного договора. Но это ее решение воспринималось в Москве без должного понимания – и это еще мягко говоря. Претензии России на Крым были заявлены сразу же после провозглашения независимости – и не потому ли Казахстан Назарбаева медлил с аналогичным решением до последнего, примерно так же, как он и сейчас медлит с необходимостью назревшего разрыва с Москвой? Но уже после референдума руководители России, Украины и Беларуси внезапно оказались в Беловежской пущи и оказалось, что мы не только независимое государство, но и участник СНГ.
Между прочим, тогда все тоже вздохнули с облегчением: потому что казалось, что создан механизм “бархатного развода”, Россия отстанет со своими претензиями, будет решен вопрос Черноморского флота и экономического взаимодействия и не будет дурацких территориальных претензий. И еще не будет внутриполитического кризиса – потому что одна часть нашей страны будет думать, что мы в Украине, а другая – что мы в СНГ.
И поэтому мы получили ту государственность, которую, вероятно, только и могли получить на 1991 год – когда мы вроде бы независимая страна, а вроде бы и в СНГ, вроде бы у нас свои экономические интересы, а хотелось бы, чтобы Россия нам помогала и цены на газ не повышала, вроде бы у нас своя история, а только те, кто воевал за независимость с российским оккупантом, все равно вызывают аллергию у половины общества, потому что оккупант может быть каким угодно, только не российским. И тем, кто думал, что эта “Украина вроде бы” станет настоящим независимым государством, а СНГ – всего лишь хитрая уловка, чтобы на нас не напали, был дан ответ всей нашей историей: мы и настоящим независимым государством не стали, и в СНГ остались, и на нас напали, и Крым отобрали, и дальше идут. Все то, что мы хотели предотвратить в 1991 году, произошло в 2014 году во всей красе.
Но, опять-таки, с другой стороны: а если бы мы пошли на решительный разрыв в 1991 году, хватило ли бы у нас сил и общественной поддержки? Ведь тогда для раскола Украины не нужна была бы никакая армия – просто парад суверенитетов, решения областных советов – и уже никакой Украины нет? У меня нет ответа на этот вопрос. Но мне ясно одно: пока мы танцуем это бесконечное танго с ополоумевшим медведем, мы никогда не сможем построить полноценную государственность. Никогда.
Решение отложить в действие соглашение об ассоциации – не двустороннее, а трестороннее. Если бы в переговорах не было бы российской стороны и самое главное – если бы Путин не угрожал нам войной и экономической агрессией – соглашение действовало бы полноценно уже спустя несколько месяцев и никто из представителей власти не утверждал бы, что мы добились большой победы, получив льготный режим еще на полтора года. При этом мы прекрасно понимаем, что все возражения российской стороны – надуманные, не имеющие никакого отношения к экономике и продиктованные только одним мотивом: дать себе еще время, чтобы нас уничтожить как государство и “вернуть в семью”, под омофор Владимира Владимировича и патриарха Кирилла. И что за полтора года ничего не изменится в этих намерениях – как ничего не изменилось в них за прошедшие после краха СССР 23 года.
И это – не личное безумие Путина. Это установка всей существующей российской политической и предпринимательской элиты, поддерживаемая большинством общества. Да, Путин засылает диверсантов, а Анатолий Чубайс говорит о “либеральной империи” – но если кто-то говорит об империи, то рано или поздно появляются диверсанты. Да, какой-нибудь писатель Дмитрий Глуховский будет обвинять сторонников власти в том, что они – не патриоты, потому что своими действиями “крушат мечты о могучей, современной России в прежних границах”. Вдумайтесь – в прежних границах! Только мирно. Так как этим людям объяснить, что Россия в прежних границах – фантом? И что дело не в плохих или хороших русских, а в том, что украинцы – как впрочем, и другие народы бывшего Советского Союза и, подозреваю, многие народы нынешней Российской Федерации, не имеют никакого отношения к русской цивилизации и были затянуты в нее насильно. И без насилия – сбегут! Они – не поверят.
Я так долго пишу обо всех этих параллелях для понимания одной простой истины: пока российский имперский режим не рухнет, будет так, как есть. И наша главная национальная задача – сохраниться как государство до его краха. Тем более, что сейчас создаются все объективные условия для ускорения процесса. Россией руководит некомпетентная невежественная элита, которая будет принимать одно самоубийственное решение за другим. Санкции помогут краху российской экономики. Шовинистический подъем, как это нередко уже бывало, сменится усталостью на фоне уступок государства им же самим созданному франкенштейну русского нацизма. И тут тоже нет удачных ходов: будешь русскому нацизму потакать – потеряешь почву на нерусских территориях, будешь бороться – взъярится большая часть русского общества. Словом, обстоятельства складываются не так уж плохо – и придет день, когда мы будем дискутировать о демократизации переформатированной российской государственности.
Если выживем. А выжить надо. Как политической нации, как государству, как обществу, способному к развитию несмотря ни на какие отступления и ошибки элит. Но выживать нужно с пониманием необходимости отгораживаться от имперской России и тех, кто ее поддерживает в нашей стране – отгораживаться и ментальной, и настоящей стеной.
Потому что иначе мы опять получим бесконечную “недогосударственность”. Добрым соседом Украины может быть только европейская, демократическая, свободная Россия уважающая собственные народы и выстроившая настоящую федерацию, в которой Грозный, Казань или Владивосток будут значить не меньше Москвы.
Россия имперская, равнодушная к собственным народам и жадная до чужих территорий, никогда этим добрым соседом не будет. И я не завидую тем, кто уже 23 года танцует танго с этим осоловелым медведем.
Виталий ПОРТНИКОВ,
uainfo