Недавно исполнилось 100 лет Лигачеву Егору Кузьмичу. Это первый и единственный на данный момент член Политбюро ЦК, преодолевший рубеж в 100 лет. Долгие годы находясь в высших эшелонах власти этот незаурядный человек успел отметиться делами и поступками, которые оказали в итоге важнейшее влияние на «зигзаги» истории нашей страны....
Недавно исполнилось 100 лет Лигачеву Егору Кузьмичу. Это первый и единственный на данный момент член Политбюро ЦК, преодолевший рубеж в 100 лет. Долгие годы находясь в высших эшелонах власти этот незаурядный человек успел отметиться делами и поступками, которые оказали в итоге важнейшее влияние на «зигзаги» истории нашей страны.
Егор Лигачев прославился на всю Россию, вошел в исторические хроники фразой «Борис, ты не прав!», активным руководством антиалкогольной кампанией, горячими нападками на некогда «порожденных» им же самим руководителей страны – Горбачёва и Ельцина… Однако в длинной биографии Лигачёва было много других событий, сопровождавшихся взлетами и падениями, успехами и неудачами. Мы вспомним лишь о некоторых из них – наименее растиражированных.
Молодой коммунист Егор Лигачёв свою политическую карьеру начал в комсомоле. Был секретарем райкома, обкома, с зимы 1948-го занял пост 1-го секретаря новосибирского обкома ВЛКСМ. Однако еще через полтора года его сняли с этой высокой должности, обвинив… в троцкизме. На самом деле подобные обвинения являлись мыльным пузырем. Весь «троцкизм» Лигачёва заключался в том, что этот энергичный комсомольский вожак затеял было новую кампанию. Он предложил создавать на стройках, на заводах и фабриках молодежные производственные бригады, - это позволило бы, как считал Егор, дать им возможность побольше зарабатывать, чтобы крепче стать на ноги в самом начале самостоятельной жизни. Но старшие товарищи по партии столь меркантильный подход безоговорочно осудили и объявили троцкизмом: мол, ратуя за повышение уровня благосостояния юношей и девушек Лигачёв тем самым провоцирует отрыв молодежи от основной массы пролетариата. Низвергнутому за свою искреннюю заботу о молодежи с перво-секретарских райкомовских высот Егору Кузьмичу пришлось идти в рядовые лекторы Высшей партшколы.
Спецзадание в Китае
В 1957-м Лигачёв побывал в Китае и познакомился там с Мао Цзэдуном.
История не до конца понятная. По одной из версий, Егор Кузьмич, работавший в должности заместителя председателя Новосибирского облисполкома, посетил Поднебесную, возглавляя советскую делегацию, отправленную туда в связи с празднованием 40-летия Великого Октября. Главной ударной силой делегации стала труппа Новосибирского театра оперы и балета, которая выступила с гастролями в Пекине и некоторых других городах КНР. Китайский вояж новосибирцев растянулся на 3 месяца. «Великий кормчий» посетил несколько спектаклей, после которых охотно общался с представителями СССР. А главу делегации Лигачёва даже принял в своей резиденции. На память о том эпизоде в семейном архиве сохранилась фотография (ее удалось найти в соцсетях): «Мао Цзэдун среди артистов Новосибирского театра оперы и балета. Слева - Е. К. Лигачев и посол СССР в Китае П. Ф. Юдин».
Однако сам Егор Кузьмич в своем интервью 10-летней давности, данном одному из центральных изданий, рассказал о китайской поездке несколько по-другому, напустив тумана. Во-первых, обмолвился, что в то время был секретарем Новосибирского обкома партии (хотя, согласно опубликованной биографии, он занимал такой пост с 1959 года). Во-вторых, прозрачно намекнул, что выполнял в Китае отнюдь не только представительские задачи. "Так получилось, пришлось ехать. Выполнял особое задание. Какое? – Пока рано говорить».
Примечательно, что Лигачёв, занимавший лишь скромный советский пост областного масштаба, помимо самого товарища Мао, имел встречи и еще с несколькими главными персонами в китайском руководстве – Чжоу Эньлаем (главой Госсовета КНР) и Лю Шаоци (официально признанным тогда партийным наследником «Великого кормчего»). Знать, и вправду было какое-то спецпоручение.
Конфуз с Михалковым
В 1959-м случился у нынешнего юбиляра конфуз с одним из «столпов» советской литературы - Сергеем Михалковым. Во время совещания творческих работников Новосибирска проводящий его секретарь обкома Лигачёв подверг резкой критике михалковскую комедию «Памятник себе». Столь категоричное мнение областного партийного начальника было растиражировано новосибирскими газетами и - оказалось прямо противоположным тому, которого придерживался центр. В «Правде» появились хвалебные отзывы о творении Михалкова: «Новая комедия хорошо раскрывает, в чем сущность мещанства в современных условиях».
Вдобавок сам писатель – автор текста гимна СССР, обратился к секретарю ЦК КПСС Фурцевой с жалобой: «Как же мне расценить после всего этого публичное выступление секретаря Новосибирского обкома КПСС тов. Е. К. Лигачёва, который… назвал мою комедию «злопыхательской, чернящей нашу жизнь» и одобрил решение коллектива Облдрамтеатра, который, якобы, «сам» снял пьесу из репертуара как порочную и вредную?!. Я полагаю, у Облдрамтеатра надолго отбита охота заниматься сатирой».
По поручению Екатерины Фурцевой отдел науки, школ и культуры ЦК КПСС по РСФСР подготовил и направил в Новосибирск вразумляющую бумагу. «Тов. Лигачёву по этому вопросу дано соответствующее разъяснение», - отрапортовали сотрудники отдела Фурцевой.
Томский благодетель
На посту первого секретаря Томского обкома КПСС Е. К. Лигачёв пробыл более 17 лет – с 1965 по 1983 гг. В этом своем сибирском «хозяйстве», прежде весьма запущенном, Егор Кузьмич сумел многое сделать для развития промышленного и сельскохозяйственного потенциала, повышения уровня жизни томичей. В частности, он повторил здесь подвиг Никиты Хрущёва. Тот в довоенные годы ухитрился пробить в столице пуск нового вида пассажирского транспорта – троллейбуса, а Лигачёв сделал то же самое в Томске. Именно его настойчивость привела к тому, что осенью 1967-го, к 50-летию Октября, в городе заработала первая троллейбусная линия.
В областном центре стараниями Лигачёва был открыт в 1979 году новый театр. Чтобы этот очаг культуры сразу же поднялся на высокий уровень нужна была уже готовая, сыгранная труппа. И тогда Егор Кузьмич обратился за помощью к коллеге – первому секретарю Ленинградского обкома Григорию Романову. Тот «проникся» и, воспользовавшись своими неограниченными административными возможностями в Северной столице, организовал распределение в Томск очередного выпуска Ленинградского государственного института театра, музыки и кинематографии. В составе этого десанта оказались многие будущие звезды советской сцены и киноэкрана – Андрей Краско, Игорь Скляр, Наталья Акимова…
Интересно, что в Томске все привыкли называть партийного руководителя области Юрием Кузьмичем. Объяснение этому дал сам «виновник» годы спустя, во время очередного съезда работников просвещения, на котором он присутствовал. Когда выступавшая представительница Томской области на весь зал назвала его Юрием Кузьмичем, и в Кремлевском дворце съездов поднялся недоуменный шум, Лигачёв сообщил в микрофон: «Это в Томске меня так звали, а вообще-то все началось в Московском авиационном институте, где я учился» Оказывается, однокурсники «переиначили» Лигачёва, вычитав где-то, что Юрий – это современный вариант древнерусского имени Егор. Именно так, по-современному, и привыкли его с тех пор называть. Однако позднее, будучи переведен на работу в Москву, Лигачёв вновь превратился в Егора, - в точном соответствии с именем, записанным в паспорте.
Антиалкогольная кампания
Лигачёв известен как один из главных вдохновителей пресловутой антиалкогольной кампании, развернутой в стране во второй половине 1980-х. Однако не все знают, что бороться с «зеленым змием» он начал задолго до того – правда в куда более скромных масштабах. Еще будучи первым секретарем обкома Томской области Егор Кузьмич пробовал предпринимать активные меры против массового пьянства в этом регионе. Причем действовать там стали сразу по двум направлениям. С одной стороны, пытались отвлечь народ от праздного досуга с застольями, устраивая массовые спортивно-оздоровительные мероприятия (например, ставший традиционным «День лыжника» в Томске). А с другой стороны – применяли административные рычаги, сокращая возможности розничной торговли спиртным.
Результаты такого винного эмбарго однажды испытал на себе приехавший в Томск президент Академии Наук СССР академик Александров. Ужин, который устроил в честь именитого гостя «хозяин» области, оказался безалкогольным. Анатолий Петрович, отнюдь не страдавший абстинентным синдромом, так и не дождавшись появления на столе бутылок с горячительным, попросил своего спутника, с которым вместе приехал: «Пойди-ка принеси из моего чемодана бутылку водки». Впоследствии Егор Кузьмич, вспоминал об этом эпизоде с улыбкой.
"Все свиньям отдаете"
В числе прочих новостроек, затеянных при Лигачёве в Тюменской области, был крупный свинарник в Первомайском районе. Приехав посмотреть на только что законченный сельскохозяйственный комплекс, Егор Кузьмич остался доволен увиденным, однако потом вдруг удивил окружающих неожиданной репликой. Присутствовавший при этом сотрудник обкома Александр Егоров вспоминал: когда вышли из готового уже здания, Лигачёв задержался возле дверей, любуясь открывающимися отсюда видами природы, и произнес: «Красота-то какая: лес, река, поляна вся в цветах. Здесь бы санаторий создать, а вы все это свиньям отдаете». Потом, помолчав немного, продолжил: «Надо бы переделать помещения под другую надобность». В итоге пришлось переоборудовать постройку из свинарника в телятник, менее вредный для окружающей среды.
Страшное событие
На томский период биографии Лигачёва выпала одна из самых черных страниц за все время его пребывания на руководящих должностях. 1 мая 1979 года, как раз в красный день календаря, в районе села Колпашево на берегу Оби по прихоти природных сил произошло «антисоветское» событие. Весенним паводком подмыло крутой берег, часть которого обрушилась. При этом к ужасу местных жителей вместе с грунтом в реку посыпались человеческие кости, до того скрывавшиеся в земле. А на образовавшемся свежем срезе обрыва во многих местах стали видны выступающие наружу фрагменты истлевших человеческих тел.
Как оказалось, в этом месте был прежде прибрежный овраг, куда в годы сталинского террора томские чекисты тайно свозили для захоронения трупы расстрелянных и умерших в застенках «врагов народа». И вот теперь, много лет спустя, река открыла на всеобщее обозрение эти страшные секреты.
По воспоминаниям очевидцев, уже вскоре к месту происшествия прибыли товарищи в штатском. Вслед за этим была предпринята попытка поскорее уничтожить все следы преступлений сталинских времен в районе Колпашево. Туда, где обвалился берег, подогнали несколько речных теплоходов. Капитанам приказали развернуть их кормой к берегу и, удерживая против течения, дать ход машинам. Мощные потоки воды от работающих гребных винтов стали интенсивно размывать грунт, и в воду сползали все новые участки берега со скрывающимися внутри массовыми захоронениями. Те фрагменты тел, которые всплывали на поверхность, ловили люди с лодок, выстроившихся шеренгой в нескольких сотнях метров поперек Оби. Они привязывали к ним тяжелые железяки (сюда специально завезли кучу металлолома) и топили в реке.
Спецоперация была проведена быстро, в режиме максимальной скрытности, с участников и местных жителей взяли подписки о неразглашении. Так что информация об этом мрачном событии впервые стала предметом публичных обсуждений лишь в конце 1980-х. Тогда нашлось немало желающих предъявить обвинения Егору Лигачёву. Мол, это он, будучи первым лицом в области, распорядился уничтожить останки невинно погибших в застенках НКВД людей вместо того, чтобы организовать их перезахоронение.
По поводу столь вопиющей истории Главной военной прокуратурой СССР было даже возбуждено дело. В рамках проводимого расследования в ноябре 1990 года взяли показания у Лигачёва. Однако в итоге выяснилось, что Егор Кузьмич не имел отношения к инциденту, всю операцию по уничтожению проводили по командам из столицы... Вот что он рассказал: «После первого сообщения я тут же позвонил в ЦК товарищу Суслову с тем, чтобы сообщить о случившемся. В тот же день состоялся мой разговор с председателем КГБ Ю. В. Андроповым. Хочу отметить, что ни обком КПСС, ни колпашевские партийные органы никакого участия в ликвидации захоронения не принимали, этим занимались органы КГБ в Москве и на месте.
На вопрос, почему не было произведено перезахоронение трупов, могу ответить так: в то время в стране был период свертывания реабилитационного процесса и не могло быть даже речи о предании гласности случившемуся. По сложившемуся тогда порядку такие мероприятия старались осуществить без привлечения общественного внимания».
Судя по рассказам людей, близко знающих Лигачёва, эта колпашевская история стала одной из самых болезненных для партийного ветерана тем.
Карабахский провал
Видя очевидные успехи Лигачёва в руководстве одним из сибирских регионов, генсек Брежнев неоднократно пытался перевести его на работу в Москву – в центральный аппарат. Егор Кузьмич получал из кремлевских кабинетов в качестве альтернативы и другие тоже весьма соблазнительные, как могло бы показаться многим, предложения: поехать послом во Францию, в Венгрию или на Кубу. Однако он всякий раз упорно отказывался и просил оставить его в Сибири. Лишь в 1983 году, уже после смерти Леонида Ильича его преемник Ю. В. Андропов все-таки перевел Лигачёва в ЦК – заведующим отделом.
На излете существования Советского Союза, в горбачевские времена Егор Лигачёв оказался в числе тех высших партийных функционеров, которые участвовали в попытках затушить один из самых серьезных межнациональных конфликтов, обострившихся в стране, – армяно-азербайджанское противостояние в Нагорном Карабахе.
Горбачёв весной 1988-го был чрезвычайно обеспокоен масштабами беспорядков в Закавказье, связанных с конфликтом между азербайджанцами и армянами. Генсек в конце концов решил лечить болезнь не радикальными средствами, а припарками: отправил в отставку по состоянию здоровья обоих партийных руководителей конфликтующих республик и заменил их людьми со стороны. Чтобы, согласно принятому протоколу, представить новых первых секретарей на специально созванных ради этого внеочередных Пленумах республиканских компартий, в каждую из столиц был командирован член Политбюро ЦК. В Ереван отправили А. Н. Яковлева, в Баку – Е. К. Лигачёва. Но такие действия лишь еще более усложнили Москве задачу по умиротворению враждующих сторон.
Кремлевские «партийные генералы» в своих выступлениях – один в Армении, другой в Азербайджане, - высказали поддержку местным патриотам, заверив, что правда, по мнению руководства страны, именно на их стороне. Тот же Лигачёв в Баку публично сообщил, что никакого изменения границ между республиками в Кремле не хотят, и что Нагорный Карабах останется в составе Азербайджанской ССР. В итоге политический ход, задуманный генсеком, с самого начала провалился.
Красный мамонт
В 2018 году в ходе всероссийской кампании по присвоению аэропортам фамилий известных людей, активисты томской Общественной палаты внесли Лигачёва в список кандидатур, в честь которых может быть назван местный аэропорт Богашево (его модернизация, к слову сказать, стала возможной в свое время именно благодаря усилиям Егора Кузьмича). Однако узнав об этом, Лигачёв отказался от того, чтобы его фамилия могла быть присвоена воздушной гавани Томска. Зато он поддержал другую кандидатуру – советского космонавта, здешнего уроженца Николая Рукавишникова...
Интересную характеристику Лигачёву – человеку, руководителю, политику, - дал в своих воспоминаниях Виталий Коротич, именно с подачи Егора Кузьмича назначенный в бурные 1980-е главным редактором популярного тогда журнала «Огонёк».
"Он был одной из опорных колонн системы, власть воспитала его старательнее других. В нем было много веры, но мир его был разукрашен узорчиками из догм… Для участия в заговорах Лигачёв был простоват, слишком порядочен и самоуверен. Этакий красный мамонт, вышедший из вырубленной тайги. Его коммунизм был где-то посередине между русским монастырем и коммунистическим субботником. Он готов был завершить очередной пленум ЦК крестным ходом, но при этом свято верил в колхозы, в Маркса с Лениным. От этой своей путаной веры Лигачев не отступал никогда".
К слову сказать, в пылу полемики Лигачёв сам обратился к вышеупомянутому образу доисторического вымершего животного: «Так ты говоришь, что я вымирающий динозавр? Мамонт? А ты не задумывался над тем, что после эпохи динозавров начинается эпоха крыс? Вы еще о нас, мамонтах, пожалеете!».
