31 Січня 2014
2601
Домучили. 30 января в прокат выходит трехмерный "Вий", производство которого заняло семь лет. Когда казалось, что проект умер, толком не начав жить, появился трейлер. Когда появился трейлер – стало понятно, что Гоголя в фильме не будет. Когда появился фильм – стало очевидно, что семь лет ушли в унитаз.
В Киеве ленту представили продюсер Александр Куликов и исполнители ролей даже не второго, а третьего плана Виктор Бычков (сыгравший кузнеца, отца Настуси) и Иван Моховиков (воплотивший образ одного из друзей Хомы Брута). Что касается центральных партий, их отыграли англичанин Джейсон Флеминг (картограф Джонатан Грин), Андрей Смоляков (отец Паисий), Юрий Цурило (сотник, отец панночки), Алексей Чадов (Петрусь, слуга сотника) и Агния Дитковските (Настуся, дочь кузнеца, подруга панночки, возлюбленная Петруся). Кто все эти персонажи – даже не спрашивайте и не пытайтесь вспомнить их в рассказе Гоголя. То есть мы, конечно, расскажем, кто они, но попозже.
Продюсер и два актера начали беседу с киевскими журналистами с того, что передали привет от Джейсона Флеминга: "Джейсон, к сожалению, не смог приехать в Киев. После премьеры в Москве, на которую он привез свою маму, звезда решил "отдохнуть", проводил маму на самолет и отправился… ну в общем "отдыхать"… Так что до Украины не добрался…". Дальше продюсер волнительно рассказал о том, как проект ждали семь лет, как порой не верилось, что все получится, как последние два года трудились не покладая рук и не смыкая глаз ("Поднимите мне веки!", "Поднимите мне веки!" - наверное, кричали друг другу трудящиеся над фильмом). И даже сравнил производство "Вия" с многолетней работой Джеймса Кэмерона над "Аватаром".
Действительно, создание картины было громоздким и шумным. К процессу были привлечены пять стран: Россия, Украина, Чехия, Великобритания и Германия. Все съемки прошли в Праге, где в одном из павильонов были выстроены размашистые декорации: от хутора до Лондона. Некоторый реквизит попал на площадку из "Ван Хельсинга" (того самого, с Хью Джекманом в главной роли). Видеокамера в руках оператора была та же, которой снимался неспроста упомянутый "Аватар". В художниках-постановщиках значился обладатель "Оскара" за декорации в байопике Милоша Формана "Амадей". В главной роли – британец Флеминг, снимавшийся у Гая Ричи, в "Загадочной истории Бенджамина Баттона", "Битве титанов", "Людях Икс". В небольшой роли сурового и консервативного английского лорда – звезда сериала "Игра престолов" Чарльз Дэнс.
Бюджет в 26 миллионов долларов и все выше перечисленные "регалии" внушали масштаб и патетику, с которой авторы примерно раз в год напоминали о своем полуживом детище. Только если "Аватар" определенно стоил двадцати лет работы, "Вий" оказался продуктом, на который жаль не то что семи лет, а даже двух с половиной часов, проведенных в кинотеатре.
В 1967 году в советский прокат вышел первый отечественный ужастик – экранизация мистического гоголевского рассказа о семинаристе, сгинувшем в три ночи от рук нечистой силы. Леонид Куравлев сыграл Хому Брута, Наталья Варлей – панночку-ведьму. Картина собрала у больших экранов рекордное число зрителей – тридцать миллионов. И наверняка все эти тридцать миллионов "поседели от страха" во время просмотра. Даже сейчас тот "Вий" смотрится эффектно, пугающе (за исключением смешной бутафорской куклы в финале).
В 2006-м историю попытались переиначить на новый лад и адаптировать для заокеанского зрителя. Переименовали в "Ведьму", перенесли события в американскую глубинку, вместо Хомы представили журналиста Айвана в лице Валерия Николаева, а вместо панночки – одержимую местную красавицу-затворницу в исполнении Евгении Крюковой. Ленту сняли на английском языке и за очень небольшие по кинематографическим меркам деньги (два с половиной миллиона долларов). При всех своих технических недостатках и американизмах "Ведьма" очень аккуратно и уважительно обошлась с Гоголем, не смещая главных акцентов и не перевирая авторский посыл, кроющийся в убийственной силе веры.
"Гоголь знал о человеческой душе больше, чем кто-либо… И смысл нашего фильма только в одном – в выборе веры: либо ты веришь в рогатого, либо в Бога", - говорит Виктор Бычков. Хотя на самом деле уловить смысл стереоскопического "Вия" практически невозможно, потому что работает он, как поломанный калейдоскоп, сверкающий множеством разноцветных осколков и манящий множеством потенциальных узоров, но, как ни крути, не складывающийся ни в одну целостную картинку.
Сценарист и режиссер Олег Степченко оставил от первоисточника настолько ничтожно мало, что весь рассказ Гоголя уместился в первые десять минут. Затем пошли тотальные флэшбэки и прыжки из одной культуры в другую… Но вернемся к картографу Джонатану Грину, который, на минуточку, является главным действующим лицом.
Лондон, восемнадцатый век. Застуканный в постели с дочерью лорда непосредственно ее строгим отцом, некий малоизвестный ученый по имени Джонатан (якобы ученик Исаака Ньютона) выпрыгивает из ложа и галопом несется в кругосветное путешествие, на ходу надевая штаны, чтобы доказать, что он – великий исследователь и первооткрыватель. Оставив девушку беременной, искатель приключений садится в хитро оборудованную пятым колесом карету и направляется на Восток. Долго ли коротко, израсходовав всю провизию, герой забредает в глухую деревеньку, где местные жители, зомбированные громогласными проповедями святого отца, наперебой твердят о монстре с семью рогами, неспокойной мертвой ведьме, тьме и проклятом месте. "Факты! Мне нужны факты!" - требует скептически настроенный англичанин и делает привал…
В голове не укладывается, как можно было в одном произведении намешать любовные похождения, английских лордов, яблоко Ньютона, гринвичский меридиан, украинскую деревню, гоголевский хутор, историю Хомы и панночки, еще одну любовную линию, лицемерие церковных служителей, пьянство казаков, туда же бросить фрагменты "Майской ночи, или Утопленницы" (сцена гадания на реке), "Ночи перед Рождеством" (реплика Петруся "меня на этом свете больше не увидишь") и рекламу "Хортицы", кое-как взбить все это в блендере и выплюнуть на зрителя вязким сумбурным коктейлем из хоррора, мистики, комедии, лирики, детектива и приключения.
"Наш замысел был во взаимном обогащении двух цивилизаций", - говорит продюсер Александр Куликов. То есть британский скептик-ученый должен был привезти в украинскую деревню просвещение и здравое научное мышление, а та в свою очередь должна была обогатить просвещенного европейца верой. Но в итоге у авторов случилась принудительная стыковка нестыкуемых колоритов и разношерстных кинематографических реальностей. Помните, в финале "Апокалипсиса" Мэла Гибсона приплывают конкистадоры с намеком на конец цивилизации майя? Так вот представьте, что они появляются не только в финале, а периодически скачут по всему фильму вперемешку с аборигенами. Примерно то же самое происходит в "Вие".
Главный прием, который использовали создатели (причем использовали, как заяц сигарету) по-разному (и гораздо удачнее) интерпретировали многие писатели и киношники. В частности, М. Найт Шьямалан в "Таинственном лесе", Конан Дойл в "Собаке Баскервилей", Вашингтон Ирвинг в "Сонной лощине" (образ Джонатана Грина – явная калька с Икабода Крейна). Если же говорить о советском кинематографе, в 1979 году режиссер Валерий Рубинчик снял детективный триллер "Дикая охота короля Стаха" - очень атмосферное, интеллектуальное, интеллигентное, изящное и в то же время пробирающее ужасом до самых костей полотно с тем же приемом в основе (условно назовем его так: призрак-убийца, который оказывается обычной собакой, просто злой и голодной). Действие ленты разворачивалось в конце девятнадцатого века. В белорусскую глубинку приезжал молодой ученый-этнограф и сталкивался с древним проклятием одного дворянского рода, представителей которого истребляли жуткие призраки на лошадях, выезжающие на охоту во главе с королем Стахом (в иных версиях это призрак собаки на болоте, монстр в лесу, всадник-наемник без головы).
С эффектным (хоть и вторичным) приемом авторы нового "Вия" обошлись безалаберно, раскромсав, рассеяв его множеством лишних историй, ходов и запредельным количеством ненужных третьеплановых персонажей, тем самым напрочь лишив рассказ целостности и четкости. А ко всем выше перечисленным заимствованиям еще и добавили сцену "воскрешения" судьи из "Десяти негритят" и страшную девочку из "Звонка".
Шикарную самобытную гоголевскую мистику превратили в клоунаду, причем совсем несмешную. Не развеселили, не напугали, не удивили и даже не развлекли. Единственное, за что можно ухватиться в желании похвалить, - сцена пиршества и глюков (вернее, то ли немыслимо страшной яви, то ли галлюцинаций от переизбытка самогона в крови). В ней компьютерщики вылили на зрителя все потуги своей изощренной фантазии, включая явление Вия и его век.
Но стоило ради одной сцены мурыжиться семь лет?..
Смотрите все! Цените лучшее!
Анастасия Лях
